Алтай-2: маралы больше не ревут.
(Фотографии к этой заметке размещены тут)
Когда же это было? Давно или недавно? Казалось бы, еще вчера прощался с горой Белухой и прочими красотами Горного Алтая, утаскивая в самолет истерзанную вынужденным расставанием душу, а вот поди ж ты: прошло ровно два года… Твердо дал себе слово обязательно вернуться, и сдержал его. Бывают места, в которые
можно влюбиться с первого взгляда, с первой поступи на грешную землю, вне всякой прогнозируемой зависимости от похожести на места своего беззаботного детства и возвышенной юности. Чудо? Да, чудо. Каждый день и каждый час вынужденного двухлетнего промежутка каждая клеточка моего дряхлеющего тела ждала этой встречи с воспоминанием. И час возвращения настал.
Нас снова четверо: со мной все те же Антон Р. с Игорем Ш., только место вулканизирующего энергией Артема Б. занял более прагматичный Саня Ж. И даже то, что, несмотря на твердые договоренности, позитивно опробованный в прошлый раз «Уч-Сумер» неожиданно вдвое взвинтил цены, не омрачило предчувствия предстоящей встречи. Мгновенно найденная Константину С. замена в лице Сергея Т., руководящего с компаньоном Иваном К. фирмой «Промысловик», внушала надежду и радужный оптимизм. Планы не менялись ни по срокам, ни финансово, а правильные слова со стороны принимающей стороны не вызывали ни чего, кроме нетерпения предстоящей охоты. На том и полетели, и даже сам факт, что едва не опоздали на самолет из-за традиционных московских пробок, силой суеверия внушал благородный оптимистичный зуд в сердце.
Смена устроителей потребовала и смены района охоты: вместо успевшего полюбиться Усть-Коксинского, легкий желтый микроавтобус теперь бодро вез нас из аэропорта Барнаула в Усть-Улаганский район Республики Алтай. Это гораздо восточнее и гора Белуха не украсит своим великолепием окружающий пейзаж. На этот раз мы проведем здесь не заснеженные конец октября-начало ноября, а совсем наоборот: конец сентября и начало октября, поскольку главными объектами нашей охоты теперь будут марал на реву, а сопутствующими – самец сибирской косули, а если повезет, то и медведь. Ну, Саня не отказался бы и от козерога, после выполнения обязательной программы, в предвкушении которой мы все прибыли.
Как и в прошлый раз, абсолютные высоты «района боевых действий» не превышали 2 с небольшим тысяч над уровнем моря (на моих CASSIO отметилась 2370 м), и явный достаток кислорода, контрастного к московскому смогу, не создавал особых проблем с дыханием. Зато теперь к нашим услугам витаминные залежи в виде россыпей брусники и местами чудом не осыпавшейся голубики на кустах, порой достающих до холки коня. Конечно, рододендроны давно отцвели, но глаз радует великолепное сочетание ярко желтой хвои на лиственницах и строгой сочной зелени на кедрах. Погода явно решила побаловать изнеженных московских туристов: за исключением двух ночных снегопадов, практически все дни ярко светило солнце, а чистое голубое небо позволяло вспомнить, каким оно вообще-то должно быть, не подкрашенное серой дымкой в бетонных стенах мегаполиса. Еженочные заморозки чередовались настолько теплыми днями, что к полудню в распадках не только успевал растаять иней и выпавший за ночь снег, но и при наличии свободного времени можно было немного позагорать.
Однако вернемся к цели нашего путешествия. Решением устроителей, сразу же после ночевки в уютной юрте гостеприимного турлагеря «Кочевник», наш квартет разделили по парам. Нам с Игорем предстояла преимущественно конная охота в одном районе, а Антону с Саней – чередуя пешие перемещения с конными, попытать счастья в другом, где же и имелась теоретическая возможность в перспективе встретиться с козерогами. Встретиться с компаньонами нам теперь удастся лишь по окончании всего охотничьего тура.
Быстрая перетрубация захваченных с запасом шмоток, и вот мы уже, сменив светское платье на более приличествующую случаю экипировку, оставляем часть лишнего имущества в деревенском доме нашего с Игорем старшего проводника Аржана, опытного охотника и абсолютно непьющего коренного алтайца. Остальные сопровождающие – его близкие и дальние родственники, а также Юра, предназначенный на роль второго проводника, пожилой шутник и каламбур, к сожалению, почти глухой после срочной службы на флоте, где получил травму ушей после стрельбы главным калибром над головой. Помимо двух проводников и нас с Игорем, в команде еще молодой коневод, которого в слабовменяемом виде таки удалось разыскать в деревне, почти сплошь состоящей из родственников Аржана. Впрочем, к утру второго дня пары Бахуса полностью покинули крепкий молодой организм, и эксцессов более не наблюдалось. Забегая вперед, скажу, что примерно с середины экспедиции наша группа пополнилась еще одним участником – младшим братом Аржана Андреем, скромным парнем 30 лет, соперничающим со старшим братом в опыте охоты на маралов. Необходимость чутко вслушиваться в отдаленные звуки гонного рева оленей не позволяла Юре полноценно выполнять свои обязанности, и он полностью переключился на функции кашевара и работника по лагерю, вместе со своим молодым помощником.
Немного омрачало ощущение, что нас не особенно ждали: Аржан получил информацию о предстоящем утром сопровождении столичных охотников только накануне вечером, вернувшись с очередных заработков, а остальных компаньонов мы и вовсе либо собирали по дороге, либо дожидались в промежуточном лагере на берегу Башкауса. Но вот, наконец, и настал долгожданный момент пересесть из пропыленного насквозь УАЗика на более проходимый четырехкопытный транспорт. Доставшийся мне по началу вороной тяжеловес оказался настолько малоподвижным, что в первый же день пришлось его поменять на более подходящего белого друга. За все мои прежние верховые приключения у меня не было более мудрого и флегматичного опытного коня, оснащенного отточенным за его 16 лет автопилотом, системой наведения и выбора оптимальной дороги. Из предоставленной устроителями экипировки нам с Игорем досталась палатка. Нет, это не палатка… Короче говоря, основное помещение на 3-4 взрослых человека соединено с тамбуром-раздевалкой еще большего размера (пригодного для стрельбы стоя… с коня), имеющим к тому же выносной козырек с отдельными металлическими подпорками. Имея два высших образования, я не смог в первый вечер развернуть все это творчество во всем великолепии замысла архитектора, мои же алтайские помощники вынуждены были сразу сложить руки. Ввиду того, что эта процедура нам предстояла заново ежедневно, пришлось два комплекта металлической арматуры из трех прикопать на месте, дабы подобрать на обратном пути, а в походе ставить только внутренний тент, набрасывая на него наружный непромокаемый в виде бесформенной груды сложной формы. Все-таки лошадкам тащить поменьше. Видимо, к стремлению «тащить поменьше» следовало отнести и выдачу нам на 4 взрослых мужиков (впоследствии оказалось, что на 5) продовольственного пайка в виде нескольких банок тушенки, пакета макарон, мешочка каши, немного сахара и чая, не считая мелочи из сублимированных продуктов. Очевидно, предполагалась добыча по меньшей мере одного трофея в самое ближайшее время после начала экспедиции. Все местные спят под открытым небом на конских потниках, укрываясь одеялами из козьих шкур, только Аржан, немного приболев, несколько ночей ночует с нами в палатке.
Но, так или иначе, охота началась. Началась она с опроса встречавшихся по пути пастухов и МЕСТНЫХ ОХОТНИКОВ на предмет наличия рева маралов. Из полученной информации можно было заключить, что пик рева наблюдался в течение 2-3 дней и закончился за день до нашего прибытия. Стратегически, самые крупные самцы, быстро разобравшись с соперниками, скомплектовали себе по стаду и старались не высовываться, предаваясь любовным утехам с вошедшими в него самками. Нам оставалось ждать, пока все самки, став оплодотворенными, перестанут отвечать взаимностью своему озабоченному ухажеру и ему придется отбивать самок у соседей, либо пытаться доманиться до отверженных одиноких странников рангом пониже. Нашими профи также возлагались большие надежды на смену погоды, когда резкий заморозок и/или выпавший снег должны будут подстегнуть активность самцов, для которых надвигающаяся зима означает и приближение очередного года воздержания. В общем, надеждами были полны мы все!
По мере продвижения в угодьях (Аржан намеревался вести нас в самые «маральи» места, в которых привык охотиться с детства), МЕСТНЫХ ОХОТНИКОВ становилось все больше. Первые встречи не пугали: поскольку все попадавшиеся люди с оружием всех немыслимых мастей и калибров оказывались либо родственниками, либо близкими знакомыми, мы не оставались в обиде. Те, кто уже добыл оленя, делились с нами свежим мясом, а другие – хлебом, сахаром и чаем. Но с каждой пунктом, где местный народ, как оказалось, уже опередил нас с удачливым выстрелом, в голове начинал созревать вопрос: «может, в консерватории что-то не так?». Впрочем, Аржан и Юра пытались мониторить ситуацию, расспрашивали встречных и производили разведку широким охватом, пытаясь даже выгнать потенциальных маралов из леса в нашу сторону. Все тщетно. Следы оленей, в т.ч. и крупных, различной давности, есть, есть их грязевые ванны и почесы на деревьях, но… Одновременно мы пытаемся опередить в достижении заветного «коронного» места другую группу москвичей, охотящихся в этих местах параллельно с нами через других устроителей. Аржан их тоже знает, т.к. за те 6 лет, которые гости сюда приезжают в БЕЗУСПЕШНЫХ попытках отстрелять трофейного марала, в один из приездов он сам их обслуживал.
Один из проводников, обслуживающих наших конкурентов, за несколько дней до их прибытия самолично отстрелял рогача, так и брошенного в речке из-за неимения времени, дабы потом продемонстрировать гостям наличие зверя в этих местах (поступок рачительного хозяина, не правда ли?!). А вообще, рога здесь не бросают. Китайцы их скупают на вес за хорошие по здешним меркам деньги (не обязательно панты, а даже сброшенные прошлогодние, не говоря уже про павшего и т.п. зверя), что при крайней напряженности в смысле заработка для местного населения, является важным стимулирующим рычагом. Ох и дурят потом, поди, нашего брата, этим бесполезным пиленым порошком! И ведь все по честному: не скажешь, что не из марала сделано… Насмотревшись по дороге DVD про охоту на благородного оленя в Венгрии и Новой Зеландии, где сплошь истекаешь слюной, когда герои выбирают лучшего среди 12-14-отростковых красавцев, осторожно пытаюсь выведать у Аржана насчет наших предстоящих перспектив. По его словам, 12-отростковых рогоносцев он сам тоже помнит, но вообще-то здесь олень с 5-6 отростками считается крупным, а на 8-10 считается редкой удачей. Худо-бедно, манить здесь умеет каждый, используя различные приспособления, изготовленные как из коровьего рога, так и из полиэтиленовых труб, и имеющие как прямой, так и обратный ток воздуха. Правда, далеко не всякий извлеченный звук достойно имитирует оригинал (как выяснилось, когда я впервые получил возможность сравнить). Стреляют, ничтоже сумняшеся, и самок: мясо нежнее и вкуснее, а добыть легче. Хорошая прибавка к домашней говядине и баранине… До сих пор не забуду ошалевший взгляд двух встреченных местных охотников, которые так и не поняли, почему я не стрелял оленуху, которую, как я им рассказал, видели на третий день охоты. Им было настолько невдомек, что я почти уверен, что, когда отвернулся, один другому покрутил пальцем у виска, показывая в мою сторону. Психология: «если я не застрелю, другой обязательно застрелит», и наплевать на оскудение ранее наполненных оленями угодьях…
Стоит ли после этого сетовать на неожиданно тихое поведение оленей? Зачем лишний раз обнаруживать свое местоположение, выдавая его для двуногих и четвероногих источников беспокойства? А четвероногих – тоже хватает. За время скитаний мы нашли прикопанный медведем труп со сломанной ударом могучей лапы шеей, а также наткнулись на уже растасканные волчьей стаей кости. Разумеется, обе пары рогов наши проводники не преминули прихватить с собой: не факт, что устроитель охоты им в итоге хоть что-то заплатит, а чаевые – добровольное дело клиента, и к ним здесь вообще не привыкли. Волка действительно много. Игорь видел даже «могилу» с останками местного охотника, съеденного в результате отсыревшего в его берданке пороха, вместе с лошадью, пару лет назад. По-спартански аскетичная могилка в виде огороженного четырьмя бревнами куска каменистого ландшафта, где из-под корней приваленной елки даже можно разглядеть остатки сбруи и того, что оказалось не по зубам четвероногим хищникам…
Но, во всяком случае, охота шла своим чередом и отступать было некуда. На рекордный трофей я не претендовал, мне нужен сам процесс, а процесс, собственно, и протекал. Подъем затемно, около 6:00 (к 3-часовой разницей с Москвой уже почти привыкли), чашка горячего чая, без которого здесь не принято даже шагу ступить, и охота примерно часов до 10:00. Потом завтрак в лагере, сборы и переход в другое место. Там обед, короткий отдых и вечерняя охота, обычно с 16:00 до 20:00, когда уже стемнеет, хоть глаз выколи. Либо свертывание лагеря прямо с подъема и попутная охота со всем бутором при переходе в более удаленное место. В конце первой недели нам с Андреем (а охотились мы уже «двойками») отозвался, наконец, первый марал. Андрей его даже успел увидеть за елками, но опытный рогач не стал ждать, пока я проползу 2 разделявших нас с проводником метра, и предусмотрительно смылся. Это был мой единственный шанс, и я его не использовал. Игорю повезло больше: ему удалось даже стрелять по убегающему самцу на дистанции около 250 м, но с рук и на бегу, что, вероятно, объясняет обидный промах. Хорошего вожака стада нам всем удалось хорошо рассмотреть только в день возвращения, на противоположном склоне, с расстояния более километра. К сожалению, попытка обойти ущелье и приманить так и не увенчалась успехом. Косулю, точнее черный силуэт на гребне в момент рассвета, видели только один раз, но с такой дистанции определить половую принадлежность не представилось возможным, а, разглядев нас, зверь благоразумно не стал испытывать судьбу. Медвежьих следов различного калибра и свежести видели на снегу множество, но с самим Хозяином встретиться не довелось.
После объединения с нашими ребятами по возвращении в 5-звездочную юрту, мы услышали от них об их альтернативных приключениях. После этого я несколько скорректировал свое мнение об удаче и неудаче, которые случаются на охоте. Вкратце — вот что я понял с их слов. Несколько дней они провели на обочине асфальтированной дороги, передвигаясь на автомобиле и уставившись в кромку ближайшего леса, на опушке которого, со слов устроителей, несколько дней назад видели маралов. После справедливого возмущения, им все же предоставили проводников с лошадьми. При этом проводники с момента прибытия оказались в состоянии полной невменяемости по причине крайне тяжелого алкогольного отравления. Никто не в состоянии даже с утра ни запрячь лошадей, ни сообразить, в какую сторону следует ехать и кто вообще рядом. Лошади же оказались почти необъезженными, во всяком случае, к ним не прикасалась сбруя в течение последнего года, а идти по каменным россыпям они категорически отказывались. Сочетание этих двух факторов послужило причиной выбитой копытом коленной чашечки у одного из проводников и убежавшего в прерии другого коня. Попытка хоть как-то экипироваться и выдвинуться в район производства охоты в итоге была все же предпринята. Однако в ходе ее санечкин проводник несколько раз падал с коня с риском для собственной жизни, и в итоге вынужден был подключиться Антон с его медицинским образованием, после того, как человек, ударившись головой, несколько минут не показывал признаков жизни. До последнего дня Саня ночевал либо в турлагере, либо в спальнике под открытым небом, т.к. палатки оказались в каком-то другом месте, а еду ему не готовил никто вообще, ребята питались тем, что удалось самим прикупить в сельмаге из субпродуктов. Самым крупным зверем, увиденным им до возвращения в Москву, так и остался бурундук. На фоне этого наш с Игорем санаторий включал обязательное 3-4 разовое питание. Антон же, проявив недетское мужество и героизм, мало того, что вынужден был шарахаться по горам пешком, ведя в поводу абсолютно необученного, отказывающегося идти по камням, своего коня, и помогая вести коня проводника с выбитой коленной чашечкой, так он еще и умудрился каким-то чудом увидеть и бегом догнать марала, взбежав на 400 м вверх и положив его мастерским выстрелом на 630 м дистанции. Сказалась и его незаурядная спортивная подготовка, и детство, проведенное в горах, и, главное, недюжинная воля к победе. Внезапно подключившийся к стрельбе проводник, из своего полуавтомата, для завершения картины, тоже отметился по зверю, памятно прострелив ему один рог. В общем, ребята развлеклись по полной программе. В довершение следует заметить, что если для охоты на реву в нашей с Игорем группе имелся изначально один вабильный рог, и еще 2 были постепенно позаимствованы у встреченных охотников, то Саня с Антоном изначально были лишены возможности насладиться хотя бы искусственным (за неимением живого) зовом гонного оленя.
Вот такая вышла охота. У меня после нее, честно говоря, осталось смешанное чувство. С одной стороны, я наконец-то вернулся в Алтай – событие, которого я ждал несколько лет. Там действительно очень красиво, вы уж поверьте мне. С другой стороны, мне очень грустно, что там теперь такая ситуация с оленем. Жрут его все, кому не лень, хотя и трудно винить в чем-то людей, но это так, и я бы на месте рогачей тоже помалкивал, не привлекая лишнего внимания. Такая вот метаморфоза, выработался новый условный рефлекс – быки «токуют» без звука. А винить трудно потому, что у всех на устах тот самый злополучный вертолет с уродами, упавший непосредственно за одним из гребней, который нам показывали. И все про это знают, поскольку в той или иной степени их привлекали в ходе поисков. Рассказывают и про пулемет с погранзаставы на борту, и про десятки набитых краснокнижных баранов (зачем столько-то, раз уж на то пошло?), и про маралов, прикопанных в снегу вместе с телами погибших женщин (тоже не понятно, зачем оказавшихся в составе этой безумной вылазки очумевших от пьянства и вседозволенности чиновников), когда пытались прятать избыточное количество улик… А с третьей стороны – я вижу недобросовестное отношение устроителей непосредственной охоты. Нашу предоплату благополучно потратили, решив обойтись самым мизером в надежде, что повезет с самого начала и предприятие вылезет, как обычно, на плечах проводников. А это человеческий фактор: один проводник в принципиальной завязке и пытается хоть как-то вытащить дело (возможно, нам с Игрем не хватило, как обычно бывает, буквально 1-2 дней, когда мы наконец вышли в место, где число марала превышает число охотников, и они наконец начали немного реветь), а другой сорвался и ушел в запой. Обсуждение возврата денег хотябы Сане за фактически не состоявшуюся охоту, пусть за вычетом реально понесенных расходов, уперлось в требование сначала Антону заплатить за свой трофей, а уже из этих денег, возможно, продолжить обсуждение темы возврата. Остальное – отговорки. Согласились только вернуть деньги за оплату предоставленных лошадей, которая была истребована ночью по пьяни в момент предоставления. Грустно все это…
Поеду ли я еще раз после этого в Алтай на охоту? Через этих устроителей – никогда. Договорившись напрямую с Аржаном – возможно, оговорив и осознав для себя изначально, чего я хочу. По крайней мере, не буду при этом кормить бездельников, а процесс охоты будет, я в этом уверен. Вообще на Алтай, но в другой район – тоже вполне возможно, пусть даже если выйдет дороже. Но при этом за трофейным маралом – навряд ли. Как-то даже жалко их стало после всего этого, да и не найти там, я думаю, хорошего трофея. Вот такое вот послевкусие… Всем — ни пуха!
Вадим Семашев, сентябрь-октябрь 2010 года, Москва-Улаган