ДВЕ КАМЧАТКИ
(фотографии к этой заметке можно посмотреть здесь) (и ко 2 части здесь)
- Неймется-4, или искусство похудания
Выход штопором из комы состоялся где-то на границе между субботой и понедельником, на третий день по прилету в Первопрестольную. В одухотворенной башке кубарем метелятся бессвязные обрывки воспоминаний. Вот «8-ка», едва не цепляя лопастями за почти отвесные, покрытые кустами орешника, кедровым стлаником и рододендронами склоны слева и справа, вваливается с перевала в распадок и, с могучим деферентом на нос, почти падает вниз и вперед, заставляя что-то в основании седалища судорожно сжаться, как было когда-то в забытом детстве на «взрослых» качелях… Едва не засыпанные собственным скарбом, наваленным под потолок, держимся, за что попало… Вот вместо обещанных «МЧС-овских» палаток с деревянными нарами и печкой, из горы суматошно выброшенных из чрева вертушки шмоток и барахла начинаем ставить пару обычных армейских палаток «на отделение». Первая радость от сбытия «мечт идиота»: КАМЧАТКА!!! Вряд ли найдется на европейской территории России хоть один вменяемый… даже не охотник, просто, скажем – любитель активного отдыха, для кого бы не являлось заветной мечтой посещение этого удивительного места на земле. Да чего там России – мне говорили про одного итальянца, который из года в год пытался обмануть превратности погоды, чтобы наконец нафотографироваться всласть красот Долины Гейзеров, внесенной, если не врут, в список достояний ЮНЕСКО, и плакал от счастья, как ребенок, когда это наконец удалось…
Итак, это была первая поездка в волшебный край, где по удивительному стечению обстоятельств принципиально отсутствуют клещи и змеи, способные испортить праздник посещения удаленных от цивилизации мест на краю Вселенной. Просто их здесь нет, и все. Есть немного, в сравнении с ожидаемым, комарья и чуть больше мошки. Есть медведи, бараны, лоси, некоторые виды оленя. В этот раз, в августе, мы вчетвером прибыли именно за камчатским бараном. В целом все складывалось неплохо, если не считать естественной перестройки организма с учетом 9-часовой разницы во времени со столицей, откуда нас принес авиалайнер. Можно даже сказать, что было хорошо. Все, кроме баранов. Словно повинуясь традиции, начатой прежде в Якутии, судьба ограждала во все первые дни от встречи с этими красивыми представителями местной фауны. Нас четверо – Антон, самый «горный» и спортивный человек из группы, Артем, не отстающий от него по причине своей молодости и избытка энергии, владелец одного московского охотничьего магазина Саша и Ваш покорный слуга. Пятый член экипажа – это Коля из известной аутфитерской фирмы, организовавшей нам это счастье, одним словом – для порядка. Хороший парень.
Перед нами на место прибыли 2 егеря, чьей задачей было предварительно определить примерное местонахождение групп или одиночек самцов полорогих, дабы сократить нам время на их поиски. Но толи разведка была произведена небрежно, толи после ее производства шарящие в изобилии в округе медведи столкнули стадо, но в ожидаемой близости от лагеря бараны выявлены не были. И поиск приходилось начинать с самого начала. Поиск представлял собой незатейливый поход всей нашей шайки-лейки, покрякивая, попукивая и выбивая чечотку, по горам — по долам, с сопутствующим осмотром местности в бинокли. В ходе таких перемещений и родился подзаголовок первой части под названием «Ночное возвращение по реке «Хрустальная» или 28 прижимов и три коматозника».
Итак, первое утро после вчерашнего десантирования на берегу небольшой речушки не всеми было встречено бодрым ликованием. Сказалась накопившаяся усталость от перелета, конной вольтажировки в местечке под названием Эссо, а главное – упражнений по закаливанию духа и испитию радости полным хлебалом. Практически никто из москвичей в эту ночь не спал ни минуты, 9-часовая разница с «большой землей» давала знать. Поэтому, теряя в первом же походе одного за другим бойцов по мере выхода из базового лагеря, я теперь и сам себе удивляюсь, что двигало, какая неведомая сила заставляла полностью обезвоженное, как мумия, тело, совершать один за другим героические шаги. Спасало, наверное, то, что в отличии от Киргизии с ее 4-5-тысячниками, здешние старые горы не превышают в основном 2 км и до половины покрыты кислородотворящей растительностью. Чего тут только нет: и альпийские рододендроны, и какие-то колокольчики, ромашки, черника-голубика, щавель и даже чудодейственный «золотой корень»… Однако, чистейшая ледниковая и родниковая вода во всех многочисленных ручьях и речушках настолько пресная, что практически является дистиллированной. Кто знает, о чем речь, тот поймет. За первые 500 м пешей прогулки все имевшиеся в организме запасы жидкости уже вышли не только через поры собственной кожи, но и испарились с поверхности нехитрой одежды. Пить хочется неимоверно. Вот он – ручей! Но вода без примеси соли тут же, не задерживаясь, выходит опять через поры, не доставляя ни утоления жесточайшей жажды, ни восстановления обмена веществ. Внутри как была пустыня СахАра, так и осталась, язык прилип к небу, а треснувшие от пересыхания губы сомкнуты, как объединенные клейстером. Кто хочет похудеть – не мучайте себя скучными тренажерами и не изнуряйте странной диетой. Езжайте в любые горы, имея при себе только запас дистиллированной воды, и результат вам – гарантирован! Организм отдаст все лишнее, вместе с этой водой, даже пардон, пИсать будете раз в сутки и непонятным густым цветом…
Между тем, приключения продолжались. Когда мы с Антошей поняли, что дальше идти не сможем, мы разлеглись на какой-то небольшой плоской вершинке, в сопровождении двух наиболее боеспособных егерей, описание которых достойно быть здесь опубликованным. Один – рослый красавец славянской наружности около 30 лет отроду Саша, под 2 метра ростом и косая сажень в плечах. Независимо от надобности, никогда не расстается со своим любимым станковым рюкзаком вполовину своего тела. Другой – чуть больше метра ростом сухонький эвенк Вася, в свои 50 имеющий младшего сына 8-10 лет по имени Лев, часто жалующийся на свои колени, но мне бы его здоровье… Пятым из оставшихся к этому времени «в живых» участников «прогулки» оставался Коля. Итак, решено было закусить «чем Бог послал» и глотнуть наконец чайку из термосов, пока Вася глянет за ближайшим хребтом баранов, на предмет, стОит ли нам так ломаться, чтобы перелезать еще и через него, или целесообразнее уже податься до дому, до хаты. Солнышко, временами пробиваясь сквозь прорехи в облаках, разморило после чаю, и я не сразу опомнился, сообразив, что Вася отсутствует уже часа полтора. День далеко перевалил за 16:00, не за горами (в буквальном смысле) сумерки. Созванное наскоро совещание намечало предстоящие поиски Васи, когда в рации неожиданно раздался его призывный шопот: «есть бараны!».
Энтузиазм – великое чудо. Не успели мяукнуть натруженные икроножные и всяческие бедренные мышцы, как ноги сами уже несут вверх, к ПОСЛЕДНЕМУ (как тогда казалось) перевалу. Скальник, каменная осыпь, снова скальник, снова осыпь, крупные, мелкие, снова крупные, будь они неладны… «Вася, ты где?», — шепчет Саша в свою рацию. «Тихо, бараны рядом…», слышится тревожный шопот в ответ. Так двигаемся, пригнувшись и почти не дыша, километра 3, огибая еще 3 макушки, а последнюю перелезая поверху. Я понимаю, что мне уже все… хорошо. Что не нужны мне уже ни эти бараны, ни Вася, ни даже вода. Я отстаю, сзади – только заметно сдавший Коля. Как в тумане, проходят переговоры на предварительном рубеже, после встречи с Васей. Дальномер показывает… ничего он не показывает. Да и не может показать. До пасущихся баранов более 2 км, видно невооруженным глазом. Это называется «рядом»… «Егерские километры», блин… Чего было шептаться? «Да, далековато…», — мягко соглашается Вася. Я понимаю, что не только сегодня мне до них не дойти. Мне просто БОЛЬШЕ НИКОГДА сюда не дойти. Лучше пристрелите. Ребята не соглашаются на это гуманное действие и уходят вперед. Перевалив за макушку, вижу залегших Антона с Сашей. Вася подтягивается к ним. Он задержался, предлагая понести мой карабин. Нет, что угодно, только не карабин. Это карабин отца, и я хочу размочить ему подаренный ствол в героическом 30-06 калибре. Как обычно, пока я, пошатываясь и переползая, добрался, мужики уже обсохли и отдохнули. И тут я увидел баранов. Группа больших самцов, действительно, далеко за 2 км на террасе на противоположном краю ущелья, а вот группа молодых и самок – прямо внизу, и дальномер 2 раза подряд ловится на цифру «270»! Для меня это – единственный шанс, даже ценой того, если я немедленно умру сам. Сил хватает откатиться к краю обрыва, сорвать кожаный чехольчик с дула и откинуть колпачки прицела и сошки. Мне плевать на трофей. Я – ДОШЕЛ, и согласен сейчас даже на козленка. К тому же не дает покоя похожая ситуация, когда в Якутии мы оказались без мяса на протяжении всей экспедиции. Мужики разглядывают в бинокль баранов. Мне кажется, что я просто ору своим обезвоженным ртом: «СТРЕЛЯТЬ?!». Вася произносит: «… второй», этого мне достаточно, я и сам уже собирался стрелять этого «второго», выходящего из-за камня, он самый крупный в этом стаде по крайней мере… Много стрелять не потребовалось, как выяснилось, ни калибр 30-06, ни карабин Heym-SR21 тоже не живит, не хуже моего трудяги Зауера, оставшегося в Москве.
Получив словесных тумаков за несанкционированный (как выяснилось) стрел, мы отправлены восвояси тихой скоростью и наложенным платежом в сторону лагеря (благо, у меня большой новый GPS с крупными буковками), а оба аборигена остаются шкурять и выносить мясо. Кто сказал, что «дурная голова ногам покоя не дает»? Я наотрез отказываюсь лезть назад в ЛЮБУЮ гору, и на этот раз даже спортивный дружище Антон, фанат горных «прогулок» на пяток-другой километров, со мной солидарен. GPS – GPSом, но по нарисованной им карте ближайший ручей попадает в речушку, на которой стоит наш лагерь. Все-таки идти почти по ровному, под уклон, а не в гору, да и вода, хоть и пресная, всегда рядом. Будет «прижим» слева, — перескачем по камушкам на правый берег, будет справа – соответственно налево, какие проблемы? Каждый мужчина имеет право налево, как гласит пословица! С «прижимом» мы познакомились вплотную еще в Якутии, но та прогулка, как выясняется, была детской шалостью… То тут, то там медвежий помет. Это тот паршивец, который отогнал наших баранов так далеко от лагеря, сегодня наблюдали его более часа на другой стороне распадка. Впрочем, забегая вперед, медведей здесь немногим меньше, чем леммингов: на расстоянии выстрела наблюдали трех, и один-таки в итоге нарвался на Артемкин БАР в 40 м от базового лагеря. Ну, нефига было скрадывать наших лошадей (я не про лемминга, если кто не понял)…
Хуже всего, что ноги уже практически не слушаются от усталости. Ответственные перешагивания приходится делать, держа нужную ногу обеими руками, чтобы не ступить мимо нужного камня. Карабин в положении «за спину», это самое ценное. Плохо, что оставил егерям оба своих фонарика, и теперь у нас их 2: один у Антона, другой у Коли. Темно, как… (ну, вы в курсе). Река все полноводнее, а берега все круче. Один из ребят идет с фонариком спереди, другой сзади, чтобы я (посередине) не нае… (ну, вы понимаете). На какой-то из переправ Колю вместе с бутором, карабином и раскатанными болотниками смывает к такой-то матери, помогаем выбраться. Так и идем, поддерживая друг друга, кто чем может. Растительности все больше, берега все круче, звезды все ярче и многочисленнее. Если бы можно было что-то соображать, — подумалось бы «красотища-то какая…». Будь камни в воде хоть чуточку менее скользкими, я бы, наверное, уже забил на переправы и пошел прямо по руслу, по пояс или больше в воде. Все равно уже все давно набрали «по самое не балуйся», я даже не выливаю, чтобы не тратить время и последние остатки сил. Да и нету смысла. GPS показывает, что до лагеря еще километра 3. О, оказывается, а GPS-то прилично светит своим большим экраном! Сообразить бы раньше, я бы падал вдвое меньше. Иду, подсвечивая, как фонариком, несу картинкой вниз перед собой. Слева прижим – полбеды, справа – тоже. Но когда приходим в то место, где одновременно с 2 сторон река поджата вертикальными стенами, уходящими в небо, впереди – водопад, а глубина кипящей и бурлящей стремнины — «ого-го», до нас наконец-то доходит, почему утром, выходя из лагеря, нас повели поверху. Придется лезть на стену. Все мое существо отказывается от этого надругательства.
Остальные этапы пути помнятся смутно. Помню, как встретились с нашими провожатыми, которые таки-бросили сашин рюкзак с 80 кг мяса на полпути, чтобы вернуться за ним завтра. Подлый GPS отнимает каждые полчаса всего по каких-то 100 м, добытых с таким трудом… До лагеря добрались около 3:00 ночи. Последней мыслью была надежда на баночку японского пива «Asahi». Но пиво за время нашего отсутствия кончилось. Во всяком случае, ночью не нашли. Пришлось удовольствоваться любой минералкой, лишь бы с солями. Нас встречают, как героев, но уже ни чего не хочется. Всё. Спать. Но сна нет, как ни странно. Организм, даже измученный до полного безобразия, все еще не перестроился на 9-часовую разницу во времени. Вся надежда на «донормил» из артемкиной аптечки. Но и он не берет. Только цветные глюки перед глазами. Только… В полудреме встречаю новый день. И на морду мне падает с потолка палатки здоровенный черный жук с усами по 10 см каждый. У нас в палатке их набралось видимо-невидимо, на одном потолке штук 20. Видишь ли, наш приезд совпал с их ежегодной брачной церемонией, и палатку они выбрали в качестве арены для демонстрации своих достоинств. Жуки – везде, во всех вещах, в спальниках, в каждом закоулке. Ну, и ладно. Что нам жуки? Мы теперь с мясом, и СЕГОДНЯ Я ИМЕЮ МОРАЛЬНОЕ ПРАВО НИ КУДА НЕ ИДТИ! По крайней мере, в этот день… И можно фотографировать, собирать чернику и просто расслабиться… до завтра!
Так закончился первый разминочный день охоты, посвященный легкому походу вокруг лагеря. Излишне говорить, что, действительно, с рассветом мы с Антоном не ушли в туман на поиск баранов. Ушли отдохнувшие теперь Саша с Артемом. Но это уже совсем другая история и это был день второй…
Весь второй день мы с Антоном наслаждались Природой и ждали возвращения наших друзей. Приняв во внимание наш богатый предыдущий опыт, ребята вернулись таки засветло. Правда, не обошлось без потерь. Саша принял приличный камень на коленную чашечку и едва успел отбить обеими руками следующий обломок скальника размером с телячью голову, целивший ему прямо в темечко. Повезло, что вовремя посмотрел наверх, сориентировавшись на звук. Благодаря этому общая численность участников экспедиции не пострадала, но мне добавился спутник по составлению арьергарда колонны при групповом перемещении. А перемещения все же, несмотря на мой пессимизм в отношении способности сил к самовосстановлению, возобновились.
Кульминацией всей поездки явился в итоге предпоследний день. Заново переоценив расстановку сил и своих возможностей, а также вооруженные теперь, наконец, знанием примерного местонахождения наших потенциальных трофеев, мы решили кардинально изменить стратегию. Вместо молниеносного однодневного марш-броска за баранами и обратно, было спланировано двухдневное мероприятие, со стрельбой в конце первого, либо начале следующего дня, и ночевкой во временном лагере на свежем воздухе. Такой вариант больше соответствовал реалиям и не требовал ни от кого нечеловеческих усилий. С этим пониманием все и отошли ко сну.
Впрочем, красота и необычность русского характера, своеобразия русской души и природы умозаключений не оставляет времени скучать. Все подробные вчерашние договоренности на общем совете были развеяны в пух и прах отказом егерей нести с собой хоть какой-либо скарб для обустройства временной ночевки. Со словами «мы, если что, и в один день обернемся, а если вам надо, то и несите все спально-палаточное снаряжение с собой», они отправились вперед, оставив нас обескуражено стоять, разинув рты с отвалившимися на грудь челюстями. Но время идет, и, произведя перепланировку в амуниции (наша армия тем и сильна, что она маневренна), мы с Саней, чье колено распухло даже под давящей повязкой, начинаем движение вперед «инвалидной команды», с тем, чтобы наши более спортивные коллеги нагнали нас через какое-то время с остальной поклажей. Все передвижения этого дня описать не хватит ни сил, ни красноречия. Скальник осыпается под ногами, крупные валуны внезапно качаются, угрожая, перевернувшись, переломить ногу, как спичку, ладони изодраны об острые камни при подтягивании. Но все же мы, с многими передыхами и перерывами, дошли. Все впятером, с Колей. Егеря налегке ждали нас наверху седловины, разглядывая баранов в бинокли. Оставался завершающий бросок через ущелье, с форсированием речки и скрытным подходом к объектам охоты, пасшимся на небольшой площадке за следующим гребнем. Восемь штук, и все, вроде, приличные рогачи.
Всегда кажется, что всё. Дальше не смогу ступить не шагу. Но не зря гласит пословица «глаза боятся, а руки делают», только в нашем случае работают больше ноги. Мы преодолели и это. Кое-кто полетел, сорвавшись с последнего обрыва перед речкой, кубарем, едва ничего не сломав. Начал накрапывать дождик. И вот мы у подножия последнего препятствия, высотой метров 200, отделяющего нас от вожделенных любителей поглазеть на новые ворота. Выбор между «заночевать здесь, чтобы подойти с рассветом» или «еще раз поднапрячься, но совершить попытку сейчас», решается в пользу последнего. Только что мы отогнали еще одного медведя, и неизвестно, кого мы найдем наверху завтра утром, что ему (или им?) на ум взбредет…
Теперь все термоса, шмотье и единственная палатка брошены внизу, и карабкаемся относительно налегке, только с оружием и дальномерами. Правда, и силы уже на исходе, это еще мягко сказано… Пот застилает глаза, жизнь представляется некоей иллюзорной субстанцией. Ребята, что помоложе, добираются, естественно, поскорее, а я едва не падаю, доползая до вершины, да еще все шипят на меня, чтобы пригнулся. Плюхаюсь из последних сил рядом с ними и потихоньку выглядываю. Нескольких баранов вижу, они мирно пощипывают какую-то растительность, не замечая опасности. Где же Саня? Вот он, ковыляет сзади, опираясь на свой посох. Мой посох сломался, не выдержав, еще у речки. Оружие выставлено на сошках, дистанция стрельбы в среднем до 400 метров, все цели, как на ладони. Решаем стрелять все залпом, хоть это и нонсенс на трофейной охоте, но в нашем случае это единственный шанс, который дает нам возможность всем отстреляться успешно.
Я выбираю себе самого правого, это здоровенный самец с толстыми у основания красивыми рогами. Я и сам лежу в цепи стрелков самым правым, прекрасно понимая, чтобы не мешать друг другу, тут не до выборов самого-самого, просто трофей меня устраивает и я готов его добыть. Перекрестие на лопатке и чуть выше, с учетом возвышения, в соответствии с показаниями дальномера и заранее подготовленной баллистической таблички размером с ладонь, заботливо закатанной в ламинат еще в Москве. По цепи шепотом разносится: «Первый – готов», «второй – готов», я задерживаю дыхание, «третий – НЕ готов», хочется выругаться, глаз начинает слезиться, но делать нечего, жду. «Первый готов», «второй НЕ готов»… Чего вы там высматриваете?! ВСЕ ЧЕТЫРЕ БАРАНА НИ КОГДА НЕ СТАНУТ, КАК НА КАРТИНКЕ, неизбежно кому-то придется стрелять в неудобном ракурсе! Тем не менее, перекличка продолжается уже в пятый раз, когда, наконец, все оказываются готовы, а вот мой теперь развернулся ко мне почти задом… Ну и ладно, «готов!», он, вроде, начинает разворачиваться, а стреляют ведь «по счету три»… Залп грянул. Мой рогач, стоявший на бугорке перед ложбиной, после попадания по диагонали в правый тазобедренный сустав, сразу исчез из прицела, краем глаза замечаю, что еще один баран упал, остальные, как обалдевшие, начинают вертеть головами и бегать по площадке, введенные в заблуждение эхом от выстрелов. На всякий случай все добиваем артеминого подранка и еще одного, не понятно, чьего, помоложе. Я стреляю уже остервенело, пока не кончаются патроны: надо, чтобы ВСЕ МЫ УШЛИ С ТРОФЕЯМИ, больше такого перехода я не выдержу! То же самое творится, похоже, и с моими товарищами. Больно секут по лицу камушки от Саниных выстрелов, его пули почему-то цепляют край нашего бруствера.
Наконец, бой стихает. Спускаемся вниз, на площадку, и подводим итоги. На четверых стрелков – четыре барана, как по заказу. Мой сражен наповал, скатился в промоину рядом с тем же местом, где и стоял. Все счастливы. Вместе с егерями стаскиваем всех в одно место, фотографируемся, пьяные от счастья. Неимоверные усилия не потрачены даром. Чем можем, пытаемся сначала помочь егерям в свежевании, но коль скоро выясняется, что от нас мало проку, идем обустраивать временный лагерь, поскольку очень быстро темнеет. Ночевку помню смутно. 8 человек в одноместную палатку не влезают даже в 2 слоя, но егеря сами отказались нести вторую, приходится делать еще и какой-то тент, объединенный конструктивно со входом в палатку, чтобы укрыться от дождя. В общем, шпроты чувствуют себя более вольготно… Чудом обнаруженная с собой Артемом заветная 240-граммовая фляжечка хоть и несерьезного объема для такого повода и состояния организма, немедленно пущена по кругу и воспринимается с наслаждением.
Утром дождик закончился. С собой забираем только трофейные части баранов, а обработанное мясо подготавливаем, сосредоточив в месте, удобном для забора завтрашним вертолетом, который будет эвакуировать нас из основного лагеря. Есть нечего, кончились даже чай и сахар. Ну ничего, идем налегке, в смысле натощак. У меня и у Антона на дне карманов обнаруживается несколько белых таблеток аскорбинки с глюкозой, это нас поддерживает какое-то время в пути. Но на душе теперь легко, задача выполнена, а этот груз, видимо, давил вчера больше физического недомогания. В этот раз мы не пытаемся искать «легких путей» в русле речки с водопадами, а идем по известному маршруту, и еще дотемна прибываем на место.
Дальше был праздник. Праздник удался. Какой же русский праздник без медведя? Наш юный Лев, отвечавший за лошадей и вообще справный помощник по хозяйству, подошел в какой-то момент к отцу и потихоньку прошептал ему что-то на ухо. Его предложение ошеломило московских гостей: «медведя не хотите отстрелять, а то он уже 2 часа наших лошадей пугает?». Первым добежал самый трезвый – Артем, а я, растеряв по дороге свои тапки-шлепанцы, поспел только к шапочному разбору. Канонада стихла и меховой красавец уже лежал, не успев отбежать и 40 м от крайней палатки. Вот так вот, незатейливо и по простому… Эх, Камчатка!
И надо было ложиться спать, чтобы утром к рассвету собрать лагерь, в готовности к прибытию вертолетного борта. Дождь кончился, и лагерь был собран. И мы ждали, нежась в теплой живительной атмосфере, попивая остатки спиртного и обсуждая предстоящие перспективы и минувшие охоты. Блаженство сознавать, что все сделано, и от тебя больше ни чего не зависит! Но вертушки все не было. И небо стало вновь затягивать. Одновременно стало видно, как один за другим пропадают в дЫмке перевалы, укрываясь не то туманом с земли после вчерашнего дождя, не то опустившимися облаками. С перебоями дающий связь несчастный спутниковый «Глобалстар» не давал ни чего утешительного: все вертолеты заняты, перевалы продолжают закрываться один за другим, и, возможно, нас заберут последним рейсом, если к тому времени не закроется последний из них. Замаячила реальная перспектива зависнуть здесь еще на несколько дней, с пропажей авиабилетов на Москву и всеми вытекающими… Однако, Судьба не отвернулась, случилось чудо. Удача в виде дежурившего именно сегодня вертолетчика, оказавшегося приятелем одного из егерей, была к нам всеже ниспослана в этот день, и вскоре, закидав наше барахло в чрево внеплановой винтокрылой машины, мы уже неслись над землей, не обращая внимания на кульбиты и крены, а только с волнением созерцая, как следом за нами закрывается на неделю (как потом выяснилось) последний перевал…
Охота была окончена, прибытие в Первопрестольную не вызывает уже волнительных впечатлений, достойных опубликования. Ибо новые впечатления – это новая охота, которая нам предстояла.
- Снежная Камчатка, или 90 км на нартах, прочь от цивилизации.
И вот я снова на Камчатке. На этот раз на дворе конец апреля, в столице все распустилось и дышит зеленью, чихают от пыльцы растений несчастные аллергики и позади весенняя гусиная охота. Нас же нелегкая занесла на заснеженную чуть ниже колена полосу аэродрома на самом севере Камчатского полуострова, на побережье Берингова моря. Это уже не Тихий, это уже Северный Ледовитый. Давненько я не летал на турбовинтовых, но кроме Ан-28 здесь может сесть не всякий аэроплан. Оссора, крайний город на нашем пути, впереди 40 км до деревеньки под названием Тымлат, а потом еще 50 км до конечной точки, где нам предстоит охотиться. На этот раз нас трое охотников и неразлучный Коля. Не смог поехать Антон, занятый воспитанием новорожденного наследника, а место Сани занял наш воронежский коллега Макс. Мы с Артемом чувствуем себя почти аборигенами.
Передвижение в этом краю в это время года только на грузопассажирских нартах, движимых либо за снегоходом, либо упряжкой собак. Пеший поход обычно заканчивается метрах в 2-3 от транспортного средства, утопанием в снегу от «по колено» до «вам по пояс будет». В снаряжение для экипировки охотника в обязательном порядке должны быть включены, как минимум, солнцезащитные очки, а желательно – снегоходная/горнолыжная маска, хотя бы с желтым стеклом. Все вокруг слепит из-за белого снега, покрывающего все пространство. В белом наряде и многие животные. Это в первую очередь белые куропатки, размером со среднюю домашнюю курицу, которых довольно непросто обнаружить, пока они не поднимаются всей стаей из 30-100 особей, в 5-10 метрах при Вашем приближении. Только при полете распущенный веер их хвоста открывает контрастно-черные крайние перья слева и справа. Это и в изобилии присутствующие здесь зайцы-беляки (размером с хорошего русака), которых с одной точки можно иногда наблюдать до 3, а то и 6, одновременно. Это и песец, которого выдает разве что черная «пуговка» носа. Только огненно-рыжие лисицы, на которых тоже натыкаешься на каждом шагу, пренебрегают основами маскировки.
Местность, в отличии от увиденной при нашем прошлогоднем мероприятии, представляет почти идеально ровную прибрежную полосу, в небольших овражках-низинках поросшую невысоким реденьким кустарником и деревьями, высотой, как правило, немного выше головы. Карликовая березка и осина, возможно, что-то еще, сейчас они все голые и несчастные, и толком не понять. На горизонте виднеются сопки, тоже заснеженные и несопоставимые по высоте с теми, по которым мы корячились прошлой осенью, но все же это холмы, с макушками и расселинами. Эти сопки и являются целью нынешней экспедиции, поскольку в пещерах на их южных склонах делают свои берлоги камчатские медведи, ради которых мы прилетели сюда за тридевять земель. Примерно сейчас медведи должны потихоньку вынимать обстоятельно обсосанную лапу изо рта и, потягиваясь, выползать из берлог на поверхность.
Первое время топтыгин ни хрена не жрет, ждет, пока выйдет пробка из задницы, и вообще, его организм расконсервируется после зимней спячки. Он подолгу лежит на все более припекающем с каждым днем весеннем солнышке, приходит в себя, иногда, в случае непогоды, возвращаясь в уютную пещерку. Потом он начнет активно искать скудный в это время корм, не брезгуя раскапыванием прошлогодней тухлой лососины из-под снега и мышкованием. Самое главное – словить тот короткий промежуток времени, когда косолапый уже поднялся, но еще находится в относительно дремотно-ленивом состоянии, и в то же время снег еще не начал активно таять, превращаясь в предательскую водянистую кашицу, неспособную уже держать ни человека, ни полозья техники.
Способ охоты представляет собой объезд на снегоходе подножия сопок и тщательный осмотр их вершин при помощи бинокля. Если повезет, можно заметить самого потапыча, но, как минимум, есть шанс засечь чернеющую на фоне серого камня и снега дыру берлоги, а то и притоптанный снег у ее входа и по направлению, где можно отыскать отдыхающего хозяина. Самое непростое в этот момент – определить хотя бы приблизительно трофейную ценность зверя. Когда он виден в полный рост, в основу дистанционных замеров можно положить пропорциональную разницу между головой и всем туловищем, либо ушами и остальной головой. С возрастом эти части тела растут весьма неравномерно, и искажение пропорций может выдать опытному наблюдателю информацию об истинных размерах. Однако, часто мишка лежит, растянувшись на пушистой белой подстилке и загорает, щурясь на солнышко и искрящийся в его лучах снег. В этом случае, приходится делать попытки подобраться поближе. Чем медведь моложе, тем с большего расстояния он пугается непрошенных гостей, подсознательно ожидая подвоха от более старших собратьев-каннибалов. Если же михалыч терпит до последнего, то после его ухода есть шанс поглядеть на его след, по размеру которого несложно сделать вывод о размере лапы, что является самым верным определителем желанности трофея. Приняв решение на добычу зверя, охотник старается любым путем сократить дистанцию. Чувствуя опасность, хищник, как водится, старается уйти вверх и перевалить за хребет сопки, где он чувствует себя в большей безопасности. Но это и на руку преследователю, хорошо знающему местность, т.к. всегда есть шанс либо обойти сбоку, либо, заняв выгодную высотку, вести прицельную стрельбу с колена или использовав в качестве упора капот снегохода.
Между тем, вдоволь насладившись изучением особенностей местной архитектуры в виде занесенных где по крышу, а где – по форточки окон, домишек из подручных материалов, мы успели получить удовольствие от морской рыбалки. На ум приходит выуживание гигантского марлина с кормы белоснежной яхты, несущейся по нежно-голубой глади теплого океана. Однако, здешняя морская рыбалка кардинально отличается от ассоциирующейся с этим названием, как сюжетом, так и предметами экипировки рыбаков. Сейчас все побережье покрыто 30-40-сантиметровым льдом, через пробуренные дырки в котором дергают своими мормышками некрупную нельму, корюшку, а если повезет, то и гольца. Ловят, по обыкновению, на «обманку» в виде маленьких кусочков зеленой или красной банно-резиновой губки, реже – на вареную лососевую икру. Червей накопать – это не для здешней вечной мерзлоты… Кроме рыбалки (решающей здесь серьезную задачу пропитания для большинства оставшегося населения), другими развлечениями являются еженедельная общественная баня, да 2 коммерческих магазина, в ассортименте которых: водка, другая водка и… тоже водка, да еще просроченное полгода назад пиво «Толстяк».
Нас, искушенных столичными увеселениями, охотников, тянет дальше. И вот мы уже на месте. Сараюшку из досок, обтянутую рубероидом, предстояло выкопать, хотя бы частично, из снежного плена, чтобы можно было попасть внутрь. Когда ступеньки сформировались, нары освобождены от постороннего хлама и мусора, буржуйка затоплена и растаял лед по углам, возникло ощущение даже уюта. Это жилище стало нашим домом на ближайшие неделю-полторы. Жизнь стала налаживаться.
Первым отохотился Макс. Его первый в жизни медведь оказался хоть и не гигантом по местным меркам, но зато носителем прекрасной почти черной шубы, совершенно не попорченной пролежнями и мышами, зачастую пользующимися, как говорят, временной обездвиженностью большого хомяка. Стояла прекрасная почти солнечная погода, сопки просматривались на много километров. Артем добыл своего на следующий день. Это оказался здоровенный самец под 3 метра ростом, равномерного бурого цвета и с мощными челюстями. Настроение нашего аутфитера поднималось с каждым днем, шансы, что группа не уедет пустой, неуклонно повышались. Правда, к концу второго дня погода начала немного портиться, сверху временами сыпалось что-то мелкое, но на фоне радости от двух добытых красавцев этому поначалу не придали значения. Однако, к утру что-то приключилось в Природе, рассвет показался невнятным и, выйдя «до ветру» я во-первых, оказался сразу за порогом выше колена в свежем сугробе, а во-вторых, едва не сметен напрочь пронизывающим северным ветром, несущим почти параллельно земле нескончаемую массу снега. Сразу вспомнилась старая байка про человека, впервые приехавшего в Канаду… Такой поворот событий ни кого не радовал, при нулевой видимости охотиться невозможно, а запасы еды и «горючего» неуклонно таяли.
Если поначалу ситуация лишь немного огорчала вынужденной задержкой в добыче зверя и безделием (впереди еще был запас в несколько дней до срока, отмеченного московскими авиабилетами), то потом, когда один за другим эти дни неумолимо отщелкнулись календарем, а обстановка за окном не менялась, возникло сразу 2 проблемы. Во-первых, для меня вполне реально брезжила перспектива вернуться без трофея (и, соответственно, потребовать возврата денег у Колюни). А во-вторых, каждому из нас нужно было 5-го мая быть на работе, а в такую погоду самолеты здесь не летают. Поэтому, изловив короткий промежуток в непрерывной метели, мы с егерем Серегой (обычно все его звали Степанухой, по его второму, корякскому имени) рискнули рвануть в сопки. Конечно, верхушки гор, где хоронятся крупные мишки, не просматривались. Да они, скорее всего, не особенно и стремятся высовывать нос под такую вьюгу. Но небольшой шанс наткнуться в низовьях на некрупного или среднего – был, и грех такой шанс не использовать. Знатным трофейщиком я себя никогда не считал, и это уж по-любому лучше, чем смотаться вхолостую. Так и получилось. Отпустив восвояси владельца 18-сантиметровой лапы, мы через какое-то время подняли из ложбины второго, покрупнее. Поняв из разговора со Степанухой, что это последняя сопка, доступная на сегодня, я принял решение не искушать судьбу. Большой объезд по кругу уходящего не спеша зверя вывел нас на холмик, откуда он был хорошо виден. Мотор заглушен. Очень светлая пушистая шкура перекатывалась с каждым шагом косолапого, или когда он оборачивался. Как только он нас узрел, шагу тотчас прибавил, но я успел уже снять колпачки с прицела и кожаный чехольчик со ствола, а также задрать очки на лоб и дослать патрон в патронник. Дистанция неуклонно возрастает с каждым прыжком понимающего опасность зверя, он уходит по легкому подъему от нас и чуть влево, но 100 или 120 м для 375-го калибра моего безотказного Зауера – не имеет значения. Навожу перекрестие за лопатку и, сделав небольшое упреждение, плавно жму на курок. Выстрел в окружающей снежной сказке звучит глухо, как с глушителем, и беглец, не перегруппировавшись из очередного прыжка, по инерции втыкается по пояс в девственный снежный мат. Подъезжаем. Шевелений нет, Степануха делает пару снежков и запускает их по очереди с расстояния 5 м в коричневый округлый бок. Ни какой реакции. Бывает всякое, я предлагаю подождать несколько минут, которые теперь ни чего не решают. Бычок от выкуренной сигареты проводника шипит где-то под ногами, и мы подходим к поверженному красавцу, так и не проявившему признаков жизни.
Первый же взгляд на тело проясняет причину столь скорого завершения охоты. Пуля застала беглеца во второй стадии прыжка, когда он уже стал пригибать голову, и мое упреждение вогнало ее не за лопатку, а почти в затылок, за левое ухо. Об этом свидетельствует приличная выходная дырка в середине переносицы и несколько комочков мозга впереди, прямо по ходу. Все кончено. Дальше следовала не интересная процедура – типичное свежевание и разделка, погрузка на снегоход и обратный путь. Метель опять начинала крепчать. Словно кто-то, кто сильнее нас, специально санкционировал эту безумную вылазку, дав единственный шанс, который мы умудрились использовать.
Весь следующий день опять мело, не переставая. Потом вроде, опять чуть приутихло, и, спешно собравшись, вся группа предприняла попытку прорваться в Тымлат, поближе к самолету, хотя и было уже понятно, что борт, скорее всего, нам уже не светит. Попытка в целом увенчалась успехом, если не считать поломки одного из снегоходов на полпути. Пришлось по спутнику вызывать подмогу из деревни, с погрузкой обездвиженного «коня» на дополнительные нарты. Но в итоге все закончилось хорошо. Неожиданностью явилось то, что в отличии от наших кировско-вологодско-тверских охот, здесь к трофеям, принадлежащим охотнику, относятся только шкура и череп четвероногого, желчь же считается собственностью организатора и ее можно только выкупить. Однако, это уже такие детали и мелочи по сравнению с мировой революцией…
Самолеты не летали уже неделю, когда, наконец, забрезжил свет в окошке, и в лежащую в 40 км от нас Оссору вылетело аж 3 борта сразу: 2 пассажирских и 1 грузовой. На этот раз, в обратную для нас дорогу, грузовик шел полупустым, и единственные 6 его сидений не заваливало по ходу движения поклажей, так что летели с комфортом. В Петропавловске выяснилось, что «Домодедовские авиалинии», на которые у нас пропали билеты, летают всего 1-2 раза в неделю, а на «Аэрофлот» все билеты раскуплены по середину июня включительно. Но каким-то чудом билеты все же удалось приобрести, и по воле стечения обстоятельств нас рассадили забесплатно даже в «бизнес-классе». Такая вот приятная мелочь, как будто кто-то пытался нам скомпенсировать перенесенные невзгоды. Не зря говорят, что жизнь – она как зебра: черная полоса, потом белая, и т.д. И не хочется вспоминать, что в конце поговорки звучит: «потом – задница». Огорчает, что и второе посещение удивительного камчатского края так и не увенчалось посещением «Долины Гейзеров», пожалуй, это самое обидное из всего, что могло бы быть.
Вот такая вот открылась мне Камчатка. Открылась два раза, совершенно разная и удивительная. И простая, и сложная одновременно. С честными искренними людьми, и с кидалами, годами не выполняющими своих обязательств. С беспробудными пьяницами и с абсолютными трезвенниками в лице местных коряков, для которых, не имеющих иммунитета на алкоголь, это единственный способ выжить. С удивительной благодатной природой, выраженной в термальных источниках и особенной фауне, и беззастенчивыми безобразными помойками вдоль всех дорог и прямо на улицах населенных пунктов. Буйно растущая и цветущая летом и на юге полуострова, и скованная снегом и ледяными торосами на севере и зимой. Изобилующая рыбой и морепродуктами, и одновременно выживающая за счет браконьерства и контрабанды. С губернатором из Санкт-Петербурга, и раздолбанными дорогами и заброшенными деревнями, вросшими в вечную мерзлоту по самые окна. Или нужен еще один Абрамович, который бы создал здесь нормальные рабочие места, установил все бесплатные местные авиаперелеты, искоренил пьянство?
Вадим Семашев 2007-2008