Второе заморское путешествие, или охота на лесного баффоло в северном Камеруне
(Фотографии к этой заметке можно посмотреть здесь)
Мы двигаемся по лесной дороге. Слева в 10 м параллельно течет неширокая речушка, за которой несколько км сельвы, подпертой с противоположного края горами. Справа – около 100 м шириной подлесок, переходящий в довольно крутой подъем – тоже горная гряда. Дорога проходит внизу этого протяженного и довольно широкого ущелья. На пыльной дороге довольно большое число следов, то тут, то там лежат продукты жизнедеятельности слонов, в виде шаров 20-30 см в диаметре, и баффоло, в виде лепешек разной степени свежести. Проводники время от времени, трогая дерьмо рукой, по его температуре и содержанию влаги определяют, сколько минут или часов назад оно оставлено владельцем. Еще мы иногда тычем носком ботинка в дорогу, чтобы поднять небольшое облачко пыли, и по его движению свериться с ветром, который в эти утренние часы начинающегося рассвета может меняться, а неожиданности нам не нужны. Сейчас не жарко, температура не выше +10, а после 2-часовой гонки по пересеченной местности в открытом кузове, даже свежо. На мне поверх рубашки даже одета флисовая курточка и сверху ветровка из тонкого брезента. Сегодня успели вовремя, рассвет только еще начинается, и есть шанс, что звери не свалили далеко от дороги в сельву и не ушли в горы.
Неожиданно старший из моих проводников резко трогает меня за рукав и быстро шепчет что-то на своем тарабарском, показывая рукой вправо. Мы все устремляем взгляды туда, и я отчетливо вижу там, стоящего в 30-40 м баффоло. Строго боком, но голова повернута в нашу сторону, локаторы ушей напряжены и направлены строго на нас. Глаз не видно в сумерках, хотя понятно, что нас пристально изучают. «Фемэйль!» — самка. Но одна самка не ходит, тут же неподалеку должны быть и быки, как минимум один опытный вожак. Наша задача – не спугнуть самку, чтобы она не подала знак тревоги.
Движение в густых кустах позади самки заставляет напрячься все мышцы. Кто-то неторопливо движется, скрытый зарослями, по направлению к наблюдательнице, и она несколько успокаивается, тем более, что мы не шевелимся, хотя я успел уже вложиться и снять с предохранителя. Постепенно проступающие из кустов очертания мощного туловища дают постепенно уверенность, что это во-первых, второй баффоло, а во-вторых, что это самец, и хороший самец. Однако, самец очень осторожен. Пока не понятно, видит ли он уже нас, или просто решил подойти по своим делам к подруге. Он остановился рядом с ней, пока «анфас», почти вся голова и грудная клетка закрыты раздваивающимся деревом. Вот он сделал шаг в сторону, и открылся его серо-бурый правый бок. «ПиЭйч» что-то шепчет по-французски, и Сева, мой добровольный переводчик, буквально на «парсултанге» обрушивается в самое ухо: «как только будешь на 100% уверен в выстреле, немедленно стреляй!». Я и сам знаю, что тянуть нельзя: распознав опасность, бык может как рвануть со стремительностью ракеты обратно в заросли, так и, напротив, броситься в атаку. На этот случай у ПиЭйча и у Севы мощные стопперы в .470NE и .465H&H калибрах, но я со своим любимым Зауэром в .375H&H.
Перекрестие тычется в поисках хоть какого-нибудь просвета среди веток, потенциально предполагается примерно где-то здесь плечевой сустав монстра, но вся грудная клетка закрыта листвой. Время идет, еще несколько секунд и левая рука может начать предательски дрожать от напряжения. В этот момент бык делает еще один шаг и открывает мне почти весь свой правый бок, а точнее всю его заднюю часть, включая край лопатки. Уперевшись прицелом в эту видимую часть лопатки, принимаю решение, что ждать дальше нельзя, и жму на курок. Движение на поверхности туловища от попадания пули сливается с глухим ревом, преисполненным болью и яростью, но могучее животное тут же срывается с места и уходит галопом вправо. Мы все вшестером, включая водителя, бегом устремляемся к месту стрела, держа оружие наготове. Кровь только с одной, правой, стороны, и ее, по словам ПиЭйча, немного. Лёжек нет. Около часа, разбирая уходящий по дуге след, заходящий первоначально к нам в спину, мы выходим к реке и переходим за быком на тот берег. Площадка, вытоптанная в заросшей 4-метровой травой сельве слонами, дает нам сначала хоть какой-то шанс, но вот след уходит в один из тоннелей, протоптанных стадами баффоло. Здесь очередной красный помазок на тростнике с правой стороны, и через 5 м тоннель разделяется на три. Дальше и ПиЭйч, и проводники, идти отказываются. В прошлом году в аналогичной ситуации бык серьезно покалечил следопыта, а белый охотник чудом спасся ценой разнесенного в щепки карабина. По статистике, из всех африканских охот больше всего жертв приносит охота на баффоло (больше, чем на льва и леопарда), а лесной баффоло гораздо агрессивнее своего капского собрата. Эти доводы меня не особенно беспокоят, но один идти дальше я не смогу, без помощи проводника мне не разобраться. Ноющая боль неудовлетворенности переполняет все мое существо и… я просыпаюсь за 5 минут до срабатывания будильника.
Сегодня у нас самолет. Нужно успеть закруглить все срочные дела, возможно, заскочить на часок на работу, и не опоздать. Вещи все уложены еще с вечера, даже карабин уже покоится в кейсе, с протертым заранее насухо от смазки стволом. Начинается «обратный отсчет» до вылета. Со времени намибийской эпопеи прошло без малого 2 года. Милая севина супруга Даша опять ждет маленьких, на этот раз двух сразу, и последнее обстоятельство не позволило нарушить начинающуюся традицию наших африканских охот. В качестве новой территории был облюбован Камерун, причем северная его часть, среди качеств которой немаловажным является более адаптируемый климат, да и цена вопроса может с бОльшим основанием считаться приемлемой. В отличии от немецкоговорящей Намибии, где, впрочем, каждый второй может сносно объясняться по-английски, Камерун – бывшая французская колония, где найти англоспикающего продавца или просто прохожего – большая редкость. Поэтому мы с братом с благодарностью отнеслись к любезному предложению Севы вылететь с нашей группой, раньше намеченного, в качестве добровольного переводчика с французского, и сопровождающего. Его сроки охоты должны были начаться позже. Впрочем, население этой страны являет собою довольно разношерстный контингент, и между собою обычно общается на некоей ядреной смеси из суахили, африкаанс и французского, которую даже Сева в полном объеме разобрать оказался не в состоянии.
Итак, наконец мы в аэропорту. Наш родной Шереметьево беззастенчиво ограбил нас липовым «перевесом», сверка на домашних весах и в последствии в аэропорту «Шарля Де Голя» показала, что весы на Родине подрегулированы ровно на 20%, что способствует коррумпированию девочек на регистрации. Сразу вспомнились аналогичные жалобы от знакомых, улетающих со снарягой для занятия дайвингом. Ну, по крайней мере не пришлось платить по 500 EUR с носа, и ладно. 4 часа до Парижа пролетели как одно мгновение. Наученные чужим горьким опытом, настаиваем на получении своего багажа и оружия, хотя через несколько часов, рано утром, у нас следующий перелет «камерунскими авиалиниями». Поспать 4 часа в раздолбанном номере «Шератона» при аэропорту облегчает наши кошельки еще по 300 EUR с человека. Да, ребята себя не напрягают, одно название «5*» — очевидно, они неплохо живут за счет «бесплатных» пассажиров задержанных рейсов. Во всем чувствуется французская расслабленность. Наши кофры с оружием и боеприпасами, после тщательной московской «проверки с пристрастием» здесь просто выкатившиеся вперемешку с сумками и чемоданами, ни кого не интересуют. Можешь шарахаться хоть по всему городу, только не расчехляй. Камерунский рейс без объяснения причин полетел на 4 часа позже, можно было бы спокойно досмотреть свой сон…
Перекрестие тычется в поисках хоть какого-нибудь просвета среди веток, потенциально предполагается примерно где-то здесь плечевой сустав монстра, но вся грудная клетка закрыта листвой. Время идет, еще несколько секунд и левая рука может начать предательски дрожать от напряжения. В этот момент бык делает еще один шаг и открывает мне почти весь свой правый бок, а точнее всю его заднюю часть, включая край лопатки. Я жду, не хочу сделать подранка, мне нужен только 100%-гарантированный выстрел. Ну вот, ну еще чуть-чуть… Ну, открой же свое плечо, изверг! Он делает еще один шаг и замирает, очевидно, заметив нас. Его массивная башка с почти сросшимися на лбу широкими рогами закрывает почти всю переднюю часть тела, под ней просматривается только нижний край грудины. Я сам чувствую, как затылок едва заметно холодеет – предательский утренний ветерок изменил направление и этот порыв в спину беспощадно несет мой запах, куда не следует! Уже почти светло, я отчетливо вижу, как раздуваются ноздри зверя, глаза наливаются злобой, вдруг он фыркает и, повернувшись всем корпусом, делает большой прыжок за кусты. В этот момент нервы не выдерживают и я стреляю через ветки в этот удаляющийся бурый бок. Топот стихает, все… Мы все вшестером, включая водителя, бегом устремляемся к месту стрела, держа оружие наготове. Кровь только с одной, правой, стороны, и ее, по словам ПиЭйча, немного. Лёжек нет. Около часа, разбирая уходящий по дуге след, заходящий первоначально к нам в спину, мы выходим к реке и переходим за быком на тот берег. Площадка, вытоптанная в заросшей 4-метровой травой сельве слонами, дает нам сначала хоть какой-то шанс, но вот след уходит в один из тоннелей, протоптанных стадами баффоло. Здесь очередной красный помазок на тростнике с правой стороны, и через 5 м тоннель разделяется на три. Дальше и ПиЭйч, и проводники, идти отказываются… Будильник в сотовом начинает орать за пару минут до того, как оживает внутренний телефон в комнате – брат из соседнего номера дублирует, чтобы я не проспал. Но я уже давно не сплю, как ни странно. Просто лежу и думаю все про этого баффоло, как же тебя взять, дружище?
Между Парижем и Гаруа, где мы приземлились, нет временнОй разницы, только 2-часовая с Москвой, поэтому привыкание не составляет большого труда. Обшарпанный аэропорт с засиженными мухами плакатами «С Рождеством» и неразобранными пластмассовыми елками (это в конце января!) говорят о безмятежной размеренности жизни. «Могу копать/могу не копать» невольно вспоминается из нашего фольклора… Наш самолет – единственный, он летает по кругу между Парижем и несколькими городами в Камеруне. Если Италию называют «сапогом», а Африку можно абстрактно сравнить с «валенком», то эта страна расположена в «подъеме» этого валенка, захватывая маленький кусочек побережья Атлантики, но преимущественно все же являясь континентальной территорией. Это северное полушарие, здесь зима тогда же, когда и у нас, и мы застали самый пик низких температурных значений: +30…33 днем, с понижением до +20 к вечеру и до +10 под утро, к рассвету. Равниной можно назвать здесь лишь небольшую часть территории, по направлению к северу местность все больше гористая, включая огромную горную гряду, отделяющую Национальный Природный Парк от частных владений, на которых нам предстояло охотиться. Кстати, забегая вперед, скажу, что благодаря этому обстоятельству отнюдь не малочисленные здесь браконьеры предпочитают делать набеги именно в Национальном Парке, а не тащить добычу через гору из хозяйства… В столице страны – Ялунде – нам побывать так и не довелось, а Гаруа занимает приблизительно третье место, уступая также Дуале, куда нас занесло позднее. Бросается в глаза ужасающая бедность. Невольно вспомнилась прямолинейная и ровная, как стекло, намибийская автомагистраль. Здесь дорожное покрытие скорее напоминает российскую глубинку: если даже дорога ремонтируется, то яма залепляется заплаткой такого вида, что наводит на мысль о прошедших «терминаторах».
Впрочем, здесь значительно больше мелких деревень у дороги. Жилища аборигенов заслуживают отдельного описания. Очевидно, первый этап строительства представляет собой вкапывание нескольких кольев, на которых покоится соломенная крыша. Стены образует длинная циновка (как ее иначе назвать?), плетенная из местного тростника или сухой травы, высотой в рост человека и толщиной 1-2 см, обернутая снаружи вокруг этих кольев. В сечении такой «дом» обычно является кругом диаметром 2,5-3 м, реже квадратом. Вероятно, разбогатев, селянин улучшает свое жилище, заменяя циновку на стену из местного кирпича размером со средний строительный блок, который добывают из некоей смеси глины, земли и даже боюсь подумать из чего, и высушивают, раскладывая рядками на солнце. По мере прирастания состава семьи, стоящие рядом такие дома могут уже соединяться общей изгородью из снопов тростника, циновок (в любом случае выполняющих функцию ворот), а впоследствии, у совсем богатых, — из того же кирпича. Огороженная таким образом площадка образует уже некое подворье. Если учесть, что прямолинейного дерева здесь не существует в природе, то все вышеописанное можно представить себе весьма живописным.
У дороги обычно торгуют вязанками собранных кривых дров, размером, который можно унести на голове или увезти на мопеде, а также кирпичом. Впрочем, в одной продвинутой деревне народ пошел дальше, — устроен платный проезд. Жердочку, заменяющую шлагбаум, поднимает для проезда специально обученный гражданин, после получения монетки от водителя. Эта деревня показалась особенно богатой, там можно было наблюдать даже какое-то подобие рыночка. На помойках пасутся козы, овцы и куры. Единственной из возделываемых вблизи каждой деревни культур (возможно, в это время года) замечен хлопок. Горы и горки белого сырья на полях то тут, то там. Все, что можно носить, от громадных эмалированных тазов и корзин с бельем, до сырого мяса и дров, здесь принято носить непосредственно на голове, без каких-либо усовершенствований или прослоек. Автомобильный парк крайне немногочисленен, и представлен более, чем на 90% маркой Toyota, остальное занимают другие японские и европейские (в основном французские) марки машин, хотя видел и единственный Лендровер Defender. Значительно больше, чем автомобилей, на дорогах всевозможных мопедов и легких мотоциклов. Кстати, именно они выполняют в городах функцию такси, у водителей соответствующие номерные желтые майки.
Но вот мы уже съехали с какого-никакого асфальта и углубились на территорию Парка. Дальше только грунтовка. А вот и первые животные. Зверья очень много, зверье разное и непуганое. Антилопы, стоящие в 10-20 м от дороги, при приближении машины отбегают на 80 м, где продолжают спокойно пастись. Те же, кто находится в 40-60 м, чувствуют себя в безопасности и только провожают технику взглядом и ушами, не трогаясь с места. Великое множество диковинных ярко-синих, голубых, зеленых окрасок на перьях птиц способно вскружить голову любому художнику. Из охотничьих видов присутствует все та же цесарка, а также довольно крупные куропатки, черные «каменные» курицы (похожие на тетеревов в миниатюре), убегающие и упархивающие буквально из-под ног и из-под колес машины. Из хищников наиболее многочислен гриф, хотя видел и каких-то похожих на подорликов пернатых. Среди наземных хищников – мангуст, циветта, горжета (возможно, название неточно), и более крупные – серый шакал, пятнистая гиена, леопард и лев. Больше всего по разнообразию – антилоп. Самая крупная – Иланд Лорда Дерби, отличается размером и более рыжим окрасом от серого намибийского Иланда. Вторая по размеру – Роан, или Лошадиная Антилопа, на местном жаргоне «кобА». Третьим я бы поставил Коб Де Фаса, местный подвид Водяного Козла. Бубаль Мажор, или Генеральный Хартебист, также отличается от своего намибийского Красного собрата размером и окрасом. Коб де Бюффон – местная разновидность Импалы, менее изящная, чем в Намибии, и имеющая здесь самое массовое распространение. Из тех, что раньше не встречал – Коб Де Гиб – местный подвид Бушбока с витыми рожками «иланд в миниатюре», и Коб де Розо с загнутыми вперед рожками, как у серны. Очень много «мелкопузиков» в виде Ориби, Красного (Сефалоп Ру) и Зеленого (Сефалоп Грин) Дайкеров, которых первоначально стрелять не собирались, но потом не смогли удержаться. Насколько я понял, слово «Коб» здесь означает приставку «Козел», и присутствует в большинстве названий копытных (уж не отсюда ли растут ноги уничижительного прозвища полицейских на западе?). Свинское поголовье здесь, как ни странно, невелико, с учетом отсутствия дефицита воды, и представлено как знакомым многим Бородавочником (Факошер), так и более редким видом «лесной водосвинки» (Потамошер, Бушпит), очень похожим на нашего кабана, но с шерстью почти оранжевого цвета, с темной полосой по верху. Последнего случайно мельком видел только 1 раз, выстрелить не удалось. Впрочем, гиппопотам по вкусу скорее напоминает именно нежирную свинину (не очень понятно, почему местный народ брезгует употреблять его в пищу).
По приезде на базу – наскоро обед, и сразу в пампасы, охотиться. За 4,5 часа тряски на переднем сиденье «круизера» я засиделся. К тому же надо «держать себя в форме» (чтобы не травить организм противомалярийными профилактическими препаратами, было принято решение о непрерывном поддержании в крови 0,4 промиле алкоголя, что дает ровно такой же результат). Шоком явилось то, что здесь не только не возбраняется, но даже рекомендуется стрелять прямо с остановившейся машины. При здешнем изобилии это явно лишнее. Обычно дело происходит так. С утра, затемно, команда в составе, помимо охотника, белого ПиЭйча (PH = Professional Hunter, отвечающий за соответствие нормам отстреливаемого трофея, за безопасность и за связь с ассистентами), двух следопытов и водителя, выезжает в намеченный район. Поскольку в отличии от Тьери с его 25 тыс.га, у здешнего хозяина Аллана территория составляет более 800 тыс.га, пешком такие расстояния за день не осилишь. По ходу движения, следопыты прямо с машины изучают следовую обстановку за минувшую ночь, при необходимости тормозя водителя и спешиваясь. После того, как найден след менее, чем 2-часовой давности, вся команда бросает автомобиль и начинает тропить, постоянно сверяясь с ветром. Иногда зверя удается разглядеть прямо на ходу, и тогда начинается скрадывание для уменьшения дистанции. Но приходилось стрелять и с капота, и с борта. В частности, так был взят шакал в первый же вечер, а также 3 из 4 моих бабуинов, в т.ч. рекордный выстрел через реку на 238,5 м с рук по сидящему на дереве. Бабуины здесь расплодились настолько, что в период отсутствия фруктов подъедают молодняк антилоп, поэтому хозяином была высказана просьба отстреливать их забесплатно при любой возможности. Среди насекомых наиболее заслуживают внимания легендарные «мухи ЦЦ», на деле представляющие собой обычных наших слепней, с чуть более длинным жалом, и интересный вид палочника (наверное), мимикрия которого делает его идеально похожим на сухую травинку.
Итак, в первый же вечер я вернулся с великолепным самцом местной импалы и шакалом, а Максим с хартебистом. Охота началась. Нас ждал праздничный ужин. Своего темнокожего повара Алан привез с собой из Франции, и тот всякий раз старался удивить нас какими-либо изысками. Перечислить все невозможно, от лягушачьих лапок и курицы под специальным соусом до запеченной рыбы-капитана, запеканки и фруктового салата из 6 или 7 видов фруктов, сорванных менее часа назад. У «дедушки» (а Алану, если я правильно понял, около 68 лет) великолепный огород и полностью самодостаточное хозяйство. Одно неудобство – генератор в качестве единственного источника электроэнергии, который включают 2 раза в сутки, чтобы накачать воды в закрепленный высоко на дереве здоровенный бак и позволить нам одеться/раздеться, да пристроить свои зарядники для аппаратуры. На территории собственная авторемонтная мастерская, включая сварочный аппарат и яму, все схвачено. Конечно, это не полюбившиеся в Намибии цивильные душевые кабины и европейская сантехника, но если успеешь застать нагретую солнцем водичку в душе, то жить вполне можно. Неожиданно не получило поддержки наше пожелание каждый день есть мясо добытых нами вчера-позавчера зверей, как это было в Намибии. Т.е. со второго раза, конечно, нам стали наконец дополнительно к деликатесам подавать 2 раза в сутки по хорошему ломтю жареного мяса, но отнеслись к этому требованию скорее как к капризу гостей, чем как к норме. Конец первого вечера мне помнится весьма отрывочно и сумбурно, видимо, радость от начала процесса была слишком велика.
Ночью мне опять снился баффоло… Перекрестие тычется в поисках хоть какого-нибудь просвета среди веток, потенциально предполагается примерно где-то здесь плечевой сустав монстра, но вся грудная клетка закрыта листвой. Время идет, еще несколько секунд и левая рука может начать предательски дрожать от напряжения. В этот момент бык делает еще один шаг и открывает мне почти весь свой правый бок, а точнее всю его заднюю часть, включая край лопатки. В какой-то момент мне кажется, что я вижу уже часть грудной клетки и мощный бицепс. Вот этот лоснящийся бугорок – это что, кость или мышца? Мне нужна кость, с моим калибром это единственный шанс остановить эту махину на месте… Раздробленный сустав стреножит, лишит подвижности и позволит стрелять еще, а осколки костей нанесут вторичное поражение, если повезет, в легкие и сердце, которые геометрически сейчас расположены как раз за этим суставом… Но где там сустав? Как заставить его пошевелить ногой, чтобы выявить местоположение этого заветного шарнира? По мякоти такого монстра не убьешь, даже с простреленным сердцем он пройдет неимоверное расстояние… Уперевшись прицелом в бугорок на теле, принимаю решение, и жму на курок. Ревом, преисполненным болью и яростью, зверь подтверждает попадание, но могучее животное тут же срывается с места и уходит галопом вправо. Неужели мимо кости? Мы все вшестером, включая водителя, бегом устремляемся к месту стрела, держа оружие наготове. Кровь только с одной, правой, стороны, и ее, по словам ПиЭйча, немного. Лёжек нет. Около часа, разбирая уходящий по дуге след, заходящий первоначально к нам в спину, мы выходим к реке и переходим за быком на тот берег. Площадка, вытоптанная в заросшей 4-метровой травой сельве слонами, дает нам сначала хоть какой-то шанс, но вот след уходит в один из тоннелей, протоптанных стадами баффоло. Здесь очередной красный помазок на тростнике с правой стороны, и через 5 м тоннель разделяется на три. Дальше и ПиЭйч, и проводники, идти отказываются. Как ни странно, я легко просыпаюсь, и чувства перепоя нет…
Начинается новый день. Еще в сумерках, разбирая свежие следы слонов, мы натыкаемся на стадо хартебистов. Глуповатые, но красивые животные лениво пасутся, слегка скрытые от нас редкими деревьями. Мне объясняют, что надо стрелять именно того, который сейчас идет в нашу сторону, спускаясь с пригорка, но я и сам вижу, что это бык с самыми длинными рогами. Как на зло, он встает за деревом, но большая часть туловища мне видна. Только толстая ветка прямо перед его лопаткой. Нельзя долго думать, вот перекрестие, сразу за веткой… После выстрела, еще видя отлетающие щепки от ветки, я уже осознаю, что попал, и попал хорошо. Рогач кувыркается на земле, а остальные в суматохе разбегаются в разные стороны. В патроннике уже следующий патрон, и вовремя – сильное животное, пошатываясь, поднимается на ноги и пытается ковылять прочь. Следующий выстрел роняет его на землю уже навсегда, пуля, разбив шейный позвонок, вошла в череп сзади, сделав «удивленным» правый глаз. Надо сразу сказать, что изначально нами были расставлены приоритеты. Брат хотел Слона, Льва, Бегемота, Баффоло, остальных начиная с Роана. Для меня же важнее всего представлялся Баффоло, Лев, Роан и т.д., Слона и Бегемота я хоть стрелять не отказывался, но «слонятков жалко» было. Однако, оба хотели льва, и на льва надо было делать приваду, что и было исполнено с применением свежепойманного мною хартебиста в районе обнаружения свежих следов хищника.
Своеобразно выглядит лес, часто посещаемый слонами. Это похоже на фруктовый сад, деревья равномерно прорежены, полностью отсутствует как подлесок, который благодаря более нежным листьям 100% вырывается с корнем при питании, так и большие деревья, которые ломаются для забавы. Поэтому все примерно одинаковые, средние, и равноудалены одно от другого. Тем временем, мы ежедневно искали баффоло. Свежие следы и продукты жизнедеятельности были, но то ветер неожиданно начинал крутить, не давая нам приблизиться, то еще что-то мешало. Один раз, совершив 5-часовой переход по «дымящемуся» следу, почти замкнув полный круг по горам, в итоге пришлось констатировать уход стада в сельву, где над тростниковыми зарослями виднелись только спины больших слонов да изредка поднимающиеся хоботы меньших. Кстати, произошел интересный случай. След привел к почти отвесному 100-метровому спуску с горы, истоптанному как баффоло, так и слонами. Могло показаться, что и те, и другие, скатились здесь кубарем, многие деревья поломаны и вырваны с корнем, 2-метровая трава примята. Проводники сбились разбираться, более часа ходили вокруг одного места и ползали на карачках, пока наконец картина прояснилась. Оказывается, маленький буффаленок сорвался и покатился вниз, до уступа, где ударился головой и потерял сознание. Стадо подошло к нему и обступило кругом, уставившись головами в его сторону в недоумении, что же произошло, пока он не очухался и все не ушли вместе. Со слонами же оказалось совсем наоборот. Как самое крупное млекопитающее, не имеющее естественных врагов, слон не обходит гору (ему влом), а преодолевает ее напрямую. В т.ч. в этом месте они на нее КАРАБКАЮТСЯ, и Аллан (при помощи Севы), проживший в этих местах более 40 лет, поведал мне, как это делается. Сначала несколько сильных слонов толкают одного снизу в задницу, пока не запихают на какой-нибудь уступ, куда потом он их хоботом подтаскивает. И так, помогая друг другу, хватая за хоботы и хвосты, они сообща залезают. Совсем маленьких мамаша хоботом сажает к себе на загривок и поднимается в таком виде вместе с детенышем. Ради того, чтобы такое хоть раз увидеть, я бы согласился здесь поселиться…
Вообще, малыши все прикольные. Один раз минут 5 перед машиной бежали по дороге 2 поросенка бородавочника, размером каждый с котенка, с задранными вертикально вверх хвостиками-антеннами. А детеныши антилоп, размером немногим больше, но на длиннющих неуклюжих ногах и с громадными глазюками, как все дети, носятся и играют между своих мамаш. Один такой, несясь, как угорелый параллельно курсу машины, неожиданно решил перескочить через дорогу. Не знаю, видел ли он до этого в жизни хоть раз машину, но его удивление на вытаращенных глазах в метре от капота, когда он остановился, как вкопанный, не успев этого сделать, не передать ни какими словами. Мне показалось, что у него еще все губы были белые от молока. На глаза невольно накатываются слезы умиления, а по сердцу разливается что-то теплое… А через секунду он уже мчался в обратную сторону… Однажды потемну наткнулись на 3 львят, размером каждый с крупную овчарку. Взрослые мигом свалили в заросли при свете фар, а эти глупыши еще какое-то время тусовались в 3 метрах, ослепленные, на дороге, пока разобрались, куда бежать.
Интересные наблюдения касаются живучести африканских животных. Пришлось мне стрелять пожилого бычка ориби. Животинка совсем небольшая, в полметра ростом, рожки, как карандашики, и очень не хотелось разорвать его напополам из своего 375-го. Прицелился пониже лопатки, в серединку грудной клетки в левый бок. Выстрел – и не верю своим глазам, бегом уматывает! Неужели промах с 60 м? Нашли каплю крови, потом другую. Дальше – больше. Лежит… через СТО МЕТРОВ! Вынесло все легкие вместе с ребрами, сквозное отверстие такого диаметра, что можно глядеть насквозь… Еще мы нашли водопад, а точнее – каскад из 2 водопадов, не обозначенных даже на карте. Необычен в моем понимании вид здешних скал. В отличии от наших, подверженных периодическому разрушительному воздействию замерзающей в микротрещинах воды, здесь валуны размером с 2-этажный дом и чуть поменьше находятся в идеальном для них состоянии. Вулканическая порода, вздыбленная или прикопанная миллион лет назад, в таком же виде и осталась. Ни каких тебе осыпей, щебня, гальки… Очень жаль, что по причине простуды не удалось искупаться. Под старость лет хватанул, как мальчишка, залпом воды из холодильника, уж очень распарился… Пришлось даже глотать аспирин ночью, температуру померить было нечем, но, думаю, прикуривать от меня можно было…
Бык делает еще один шаг и открывает мне почти весь свой правый бок, а точнее всю его заднюю часть, включая край лопатки. Вот-вот, давай, дорогуша, покажи-ка мне свое плечико… Вот так, давай, давай, потихонечку… Ага, вот впадинка на месте сухожилия, слева от бугра, обозначающего мышцу… Ну-ка, ТРЕСТЬ! Как бы подламываясь, подгибается его правая нога, пока сам гигант издает глухой рев, преисполненный боли и ненависти. Он падает, заваливаясь на перед. Мы все вшестером, включая водителя, потихоньку начинаем приближаться, держа оружие наготове. Внезапно, сделав неимоверное усилие, бык снова встает. На губах крови нет, только на правом плече, это плохо, легкие не пострадали, мы замерли. Я пытаюсь поймать в прицел что-то кроме основания его рогов, и в этот момент, совершив невероятное, он делает гигантский скачек, толкнувшись задними ногами, и скрывается в кустах. Наши пули ломают сучья и ветки, но лезть сейчас в эти кусты – безумие. Я пытаюсь зайти сбоку, и в этот момент один из следопытов показывает рукой куда-то в сторону, и я вижу массивный удаляющийся круп. Выстрел вслед, магазин пуст, мы все бежим и я дозаряжаюсь на ходу. Около часа, разбирая уходящий по дуге след, заходящий первоначально к нам в спину, мы выходим к реке и переходим за быком на тот берег. Площадка, вытоптанная в заросшей 4-метровой травой сельве слонами, дает нам сначала хоть какой-то шанс, но вот след уходит в один из тоннелей, протоптанных стадами баффоло. Здесь очередной красный помазок на тростнике с правой стороны, и через 5 м тоннель разделяется на три. Дальше и ПиЭйч, и проводники, идти отказываются. Я просыпаюсь за час до будильника, свечу на часы налобным фонариком и снова проваливаюсь в дрему. И через час я снова чувствую себя лучше. Я готов на охоту.
Первая привада окончательно протухла, никто не приходил. Объезжая окрестности, мы находим причину. По следам, это хороший самец, одиночка. Он задрал самку импалы и полностью сожрал ее, в каком-то километре от привады. Мы нашли ее по птицам (стервятникам). Нижняя челюсть несчастной, обглоданные ребра на позвоночнике, да часть переднего копыта, соединенного со всей «композицией» лоскутом кожи – вот все, что осталось, и это – свежее. Дальнейшее рассмотрение показывает, что лев снова голоден, он погнался за стадом баффоло с телятами. Надо делать новую приваду. На приваду годится мясо только с кишками, поэтому принимается решение стрелять дополнительных, незапланированных, импал. Одного стреляет брат, другого через день я. В первый же вечер на приваде у Максима следы, вечером он садится в засидку, сооруженную на земле в 50 м от привады в виде все той же циновки, только без крыши и немного приукрашенной зелеными ветками. А я пока занимаюсь баффоло. Я таки добыл его в конечном итоге, но было совсем не так, как представлялось. Зачем я морочу вам всем голову своими снами? А затем, что это большой и серьезный зверь, и надо заранее точно, до миллиметра, представлять себе точку, куда его СЛЕДУЕТ стрелять. Либо стрелять СТОППЕРОМ и любыми полуоболочечными пулями, либо стрелять из 375 по точному месту, каждый сантиметр в сторону от которого может повлечь серьезные неприятности. Потому, что превосходный легендарный 375-й – это всего лишь МЛАДШИЙ африканский калибр, УСЛОВНО ДОСТАТОЧНЫЙ даже на слона. Всего лишь. Ну, как, например, если стрелять нашего бурого мишку из 7,62х39. Если у тебя за плечами есть с полсотни мишек, флаг в руки, но начинать с этого я бы ни кому не посоветовал. Так и здесь, «условная достаточность» не гарантирует успеха, если не сломал крупную кость в определенном ракурсе с точки зрения дальнейшего раневого канала. Думается, что на таких кросавчегов, как баффоло, лев, слон, бегемот, носорог настоятельно, а роан, иланд, леопард желательно оптимальным был бы калибр, начиная от 458, 465, 470. Тогда, даже при отсутствии хорошего ракурса, зверя стараются лишить подвижности, сломав плечевой или тазобедренный сустав. Про привычную многим нашим охотникам «порчу мяса» здесь следует забыть напрочь, цели и цена вопроса совсем другие.
Итак, вечером дня, когда брат сел на льва, я был, как на иголках. Шутка ли… Но вот, после 19:00 в фарах подъезжающей к лагерю машины прогремели выстрелы в воздух и раздались песни аборигенов. Это могло означать только одно – пора сламывать любую ветку и, маша ей, как флагом, с воплями восторга бежать встречать победителя. Лев – это серьезно. Это событие. И лев, взятый моим младшеньким первым же выстрелом в плечо, оказался достойным этого события. По предварительным обмерам, череп явно должен попасть в книгу рекордов SCI, причем не ниже 2 страницы. Первоначальное недоумение вызвал недостаток шевелюры на хищнике. Однако, как выяснилось, гарантированной гривой обладают лишь абиссинские львы, среди прочих же это скорее редкость. Так или иначе, в дополнение к другим трофеям, этот несомненно выдвинул Максима на почетное звание Короля Охоты в этом заезде. Среди прочих у него были уже супербаффоло (Аллан, по его собственному признанию, по меньшей мере за последние лет 5 ничего подобного не встречал, быку более 15 лет) и бегемот. За гоппопотамом они гнались около километра, пока тот, периодически ныряя, двигался по реке. Потом, когда это ему надоело, попытки демонстративных вылезаний на берег в их сторону с агрессивными действиями кончились полным бодрым выходом для атаки, с мелкого места. Тут окончательно созрела уверенность, что это самец, 2 метких выстрела в голову и 2 по лопатке изменили намерение толстокожего на попытку скрыться на противоположном берегу, но тут силы его и оставили. К сведению – видимая часть клыков обычно составляет менее половины их действительной длины. Общее число добытого зверя составило в итоге около 16 единиц на каждого, включая бабуинов.
С моим баффоло получилось в итоге следующее. Не найдя ни чего заслуживающего внимания, мы возвращались к обеду на базу, на всякий случай поглядывая по сторонам. И тут Аллан врезает кулаком сверху по крыше кабины, что является сигналом водителю немедленно остановиться. Мы видим сквозь растительность на удалении около 350 м от дороги нечто большое и коричневое. Наблюдение в бинокль подтверждают – это баффоло. Дальше происходит спешивание и скрадывание глубоким охватом с подветренной стороны через овраг и подлесок. Стрелял я в то самое плечо на дистанции метров 70, но так получилось, что пуля кость так и не задела, а прошла навылет, сломав ногу второму, более молодому баффоло из стада, которого я даже не видел. Поход по следу привел к недоумению, кровь присутствовала на 2 следах. Преследование заняло более 4 часов по чернотропу. Когда я увидел своего быка, он лежал в тени. После этого в него я стрелял 4 раза, и по 1 разу отметились Сева и Алан, при этом зверюга периодически пытался подняться для атаки в этом «Афганистане». Второго, молодого, пришлось тоже добивать, т.к. шансов на выживание у него оставалось не так много, без ноги. По нему точку поставил Сева. Таким образом мы остались без обеда, а точнее обед был перенесен в ужин, разделка тоже заняла более 2 часов. Отдельного упоминания заслуживают ножи, которыми пользуются следопыты при свежевании добычи, на фотографии видно это чудо. Причем в лесу остается только содержимое желудка добычи, все остальное забирается и идет в ход.
Обратный перелет в принципе прошел без эксцессов, если не считать того, что поскольку наш самолет сломался и рейс отменили, нас забрасывали маленьким самолетиком в Дуалу, чтобы подсадить там на пролетающий айрфрансовский рейс. Так вот — это не так уж сильно южнее, но ночью там было +28 при 100% влажности, вот это тот еще спорт… Как в баню попадаешь мгновенно, пот хлещет струйками со всей поверхности тела одновременно… А так — все нормально, главное ничего не потеряли (удачно, что на обратном пути в Париже перепроверили правильность загрузки части багажа, а то не получили бы НИКОГДА). Париж – это Париж, там всегда следует самому получить багаж и заново сдать его на следующий рейс, если хочешь, чтобы все долетело, куда надо.
Что можно сказать в заключение… Лучше охоты может быть только… другая охота. Знаю точно, что другая охота – это и Танзания, и южный Камерун, и много других мест. Хочется побывать везде. Но во всяком случае, на Африку таки я теперь точно подсел, хватило бы у пана атамана золотого запаса(с)… Ошибка в этот раз получилась только с прицелом, намибийский вариант поохотиться с засидочным 8х56 вышел не самым удачным. А ведь подержал в руках перед укладыванием пристрелянный 1,1-4х28, и оставил в Москве…
Ну, и вот традиционный краткий словарик для собирающихся:
Бон жюр – Здорово, падонки, здравствуйте, с добрым утром;
Бон апети – приятного аппетита, чтоб вы подавились;
Сенасефаль, бабун – бабуин, павиан, хищная обезьяна;
Буффало, буф, буффль саванюс – лесной буйвол;
Биф – говядина (домашняя);
Гош – лево (агош = налево, но не в смысле загулявшего мужика);
Друа – право (адруа = направо);
Тудруа – прямо;
Руль – поезжай дружище, двигай костями, вперед;
РУЛЬ!!!! – газуй, сволочь, не тормози!
Парти – удрал, съ’лся;
Тир – стреляй;
Нетирпа – не стреляй;
Шарже – заряжай, заряжено;
Люнет – прицел;
Канно – ствол (оружейный);
Мюнисьон – патрон (не начальник, а именно боеприпас);
Буль – пуля;
Вуатюр – машина;
Пистёр – следопыт;
Пист – грунтовая дорога, тропинка и т.п.;
Писте – пиз’ть по следу, идти;
Анималь – зверь (в кол-ве 1 штуки);
Анимо – много зверей;
Трас – след зверя, трек;
Эполь – лопатка, плечо (тут сломано немало копий, что именно следует подразумевать);
Куто – нож;
Лё – вода;
Жёвё буар – хочу пить;
Дон муа сильтёпле – дай пожалуйста это сюда, придурок;
Иль фэ шо – мне жарко;
Иль фэ фруа – мне холодно;
Ля шас – охота;
Шассэ – охотиться;
Люан д’иси – далеко;
Прэ д’иси – близко;
Жё сьуи прэ… — я готов…
Мерси (мерси боку) – Спасибо, хватит, достаточно (большое спасибо);
Сан, лёсан – кровь;
Премьер – первый;
Дерньер – последний;
Предерньер – предпоследний;
Дёзьем – второй;
Труазьем – третий;
Гранд – большой;
Пети – маленький, молодой, мальчик, утипусечка, нетрофейный;
Маль – мужик, самец, бычара;
Фемейль – самка, баба.
Вадим Семашев, 2008 год